Ад & Рай - Страница 98

К оглавлению

98

– Кто управлять будет? – переспросил Шеф. – Пушкин. Хватит ему уже автобусные билетики продавать. У вас в России ведь положено на любой вопрос: «А кто это будет делать?» отвечать: «Пушкин». Вот пусть себя и проявит, а в помощники ему дайте Дантеса. То-то веселуха начнется!

Оставив Чкалова стоять с открытым ртом, Шеф покинул Учреждение в чём был – лёгком костюме в стиле двадцатых годов, включая галстук-бабочку и пижонские полосатые брюки. Чемодан решил не собирать: «Зачем? Лишняя трата времени. По дороге на поверхность приму любой облик и создам любую одежду». Его лицо начало меняться по мере приближения к лифту. Сперва оно стало резко похоже на Бреда Питта, из самых первых фильмов, но чуть погодя – на уставшего денди из рекламы «Мартини».

…Мария-Антуанетта дождалась, пока затихнет цокот копыт начальства, и, оглядываясь, неслышно сняла трубку телефона.

– Граф Квартала Сексуальных Мучеников растерзает тебя, о звонящий, – донесся до нее утомлённый, пресыщенный голос маркиза де Сада.

– Монсеньёр… – осторожно произнесла королева.

– Да, ваше величество! – с живостью встрепенулся де Сад.

– Он только что ушёл. Думаю, проверок больше не будет. Всё прошло, как по фуа гра… то есть как по маслу. Квартал Сексуальных Мучеников может вновь запускать порно в кинотеатрах. Если несложно, предупредите, пожалуйста, Квартал Музыкантов – там Моцарт жаловался, что утомился блатняк распевать, ожидая, пока проверка Учреждения подойдёт к концу.

– В Квартал Миллионеров тоже позвонить? – уточнил де Сад.

– Их накрыли с поличным, – вздохнула Мария-Антуанетта. – Сами виноваты. Остальным, я так полагаю, доступен расслабон – ревизии не будет долго. Каторжан Девятого круга это определённо не интересует: там режим бессрочной каторги, послаблений в ледниковом периоде не случается.

– Гран мерси, мадам, – рассыпался в благодарностях маркиз. – Вы не представляете, как мне было тяжко. Всё это время я вёл себя, подобно плебею. Никого не помучаешь, не заставишь кривиться в горести… а как было приятно! Бывало, пригласишь Цезаря, посадишь напротив Брута – оба так страдают, в душе словно порхают бабочки. Вы меня понимаете?

– О да, – согласилась Мария-Антуанетта. – Мы, женщины, любим страдания.

…Щелкнула крышка медальона – королева всмотрелась в фото Калашникова. Алевтина исчезла и давно. Хорошо бы она не вернулась.

Глава VIII. Сфера над Кремлём
(в самом центре Москвы)

…Совет Мёртвых сразу решил – стандартной хрустальной сферы, разумеется, не хватит. Чтобы вместить ВСЕХ падших ангелов… нужна конструкция помасштабнее. Этой мыслью и руководствовался Мазахаэль, собрав «Братство Розы» в особом зале, предназначенном исключительно для тайных торжеств. Невидимая сфера в форме дирижабля парила прямо над Кремлём: рядовые падшие восхищались великолепной панорамой рассвета внизу, фотографируя розовеющую в лучах солнца Спасскую башню на мобильники и айфоны. Из хрустальных стен источалась необычайная, очень приятная лёгкость: каждый ангел мог запросто воспарить, зависнуть в воздухе, не помогая себе крыльями. Участники «Братства Розы» улыбались друг другу, без усилий перемещаясь в дирижабле: официантки в стихарях разносили на подносах пресные хлебцы и вино, символизирующее кровь Кудесника. Повсюду царила атмосфера праздника.

Мазахаэль восседал в центре сферы, на голубом троне.

Увы, «волк», «тьма» и «силуэт» не смогли прийти – Совет Мёртвых так и не собрался в полном составе. Они пьют вино у себя в кабинетах – хмельные, счастливые донельзя. Заклятие ещё действует, братья не могут видеться… но ничего – главное, «Братство Розы» одержало победу. С чьей помощью? А это неважно. Небесная Канцелярия закрыла глаза на деятельность агентов Ада на Земле – они сослужили свою службу… но без ангелов и литейных печей им бы не справиться. Лишь одно терзает сердце – Голос молчит. Ни единого слова, никакой реакции. Но, может, не стоит волноваться? «Братство» оказало Небесной Канцелярии огромную помощь – а Голос, вне сомнений, умеет награждать верных слуг. Просто, возможно, сейчас у него полно дел…

Он поднял бокал с вином, чувствуя мускулами приятную невесомость.

– Во имя Голоса, да святится имя его!

– Во имя Голоса! – ответил ему слаженный хор.

Послышался дружный звон бокалов – поющие звуки наполнили дирижабль. Залпом осушив кубок, Махазаэль бросил его через плечо. Тот не разбился – опустился на хрустальную поверхность мягко, словно осенний лист. Он встал с трона. Раздались аплодисменты – ангелы, как принято, хлопали руками и крыльями. В плотном воздухе сферы пронесся небольшой смерч из пуха и перьев.

– Великий день, крылатые братья и сёстры… – Мазахаэль чуть сильнее, чем обычно, повысил свой вкрадчивый голос. – Запомните его навсегда, вырежьте в камне и расскажите о нём своим детям. И поныне, мне кажется – грежу я или вижу наяву? Тысячи лет мы с вами чувствовали себя как Адам и Ева, – те бездумные проходимцы, что, нарушив закон, были изгнаны из Рая.

Он судорожно, как в забытьи, шевельнул крыльями. Искусственными, конечно, – лидеры «Братства» были их лишены после свержения с Небес. Он пристёгивал эти крылья сугубо на сборах, в качестве униформы…

– Но они не пали духом. Изнывая в Аду, поедатели фруктов ждали и надеялись. И дождались! Как гром с неба, в Пресподнюю проник Кудесник, разрушил чертоги зла и вывел людей на свет, яко овец заблудших! А почему? Они не переставали верить – как и мы. Да-да. Целыми веками, находясь во тьме проклятого города, глядя, как он обрастает башнями, теснится пробками и ставит на набережных кошмарные монументы, вроде этого монстра Петра Первого, мы с вами лелеяли бессмертную надежду…

98