Ад & Рай - Страница 30

«Вот не повезло дедушке, – посочувствовал Шеф. – А с другой стороны, сам виноват. Сотрудничество с итальянской мафией – за это наказание и круче „Ласкового мая“ приклепать могут».

В кафе напротив сцены Синатры за белым роялем сидел Вольфганг Амадей Моцарт. По привычке он был в обсыпанном мукой парике, но уже по-современному не брит. Пальцы Вольфганга украшали с десяток массивных перстней с бриллиантами, на груди виднелась синяя татуировка готического собора в Зальцбурге.

Тогда шепнул я на гоп-стопе для Сальери —
Мы музыканты, а не фраера!
На дело как пойдёшь, когда не знаешь ноты?
Тебя в момент уроют в Вене мусора!

Моцарт пел хриплым, пропитым голосом. Было видно, что он уже к этой роли привык и даже вошёл во вкус. «Блатняком» в Городе наказывали многих музыкантов, и Управление наказаниями, отметил Шеф, совершенно обленилось. Конечно, как проще угробить классика в Аду? Заставить его исполнять «Сверкнула финка, прощай, Маринка». «Мозговые штурмы» лучших умов на совещаниях пасовали перед шансом приказать Элвису Пресли спеть репертуар Шуфутинского причем в том же образе, в огромных зеркальных очках и белом костюме. Элвис, томным голосом, в стиле It’s now or never выводящий «Владимирский централ, этапом из Твери», ввергал в депрессию и самих звёзд, и их поклонников. Это и есть Ад – увидеть, как твой кумир поет унылое говно.

Хотя такое часто случалось и на Земле.

…Граф Квартала обитал в скучном, буром здании в два этажа, похожем на полицейский участок. Неподалеку тусовался недавний гость Ада – Ронни Джеймс Дио. На днях его назначили заместителем графа, хотя рокер ещё толком не выучил русский – официальный язык Преисподней. Весь в наколках, в кожаной куртке, бывший вокалист Rainbow беседовал с патлатым экс-лидером «Нирваны» Куртом Кобейном. Тот смотрел в пустоту стеклянным взглядом, щупал щетину на подбородке и курил самокрутку.

– Очень сложный этот работа, – горячился Дио. – Мой представлений меняться. Сначала Шеф сказать: о, как гуд… ты придумать этот знак металлистов, «козу», это означай рога. А я сказать: ноу. Моя старый бабушкинг считать, что такой образ отпугивать зло, особенно by night.

– Говно, – упадочным, нудным тоном ответил Кобейн. – Всё говно.

Шеф вспомнил, что Кобейну так и не смогли придумать наказание. Он вечно находился в депрессии, ему всегда было плохо. Раз двадцать Курт пытался застрелиться, совершенно забыв, где находится. В итоге он стал единственной рок-звездой, у которой в Аду не было официальной кары.

– А мне, знаешь, какой наказаний? – Дио хлопнул Кобейна по плечу, и тот пошатнулся. – Я думаль, буду дуэт с Муслим Магомаев играть… к нему часто рокеров отправляют… такой хоррор… Последний раз Джими Хендрикс наказали… За один сутка поседел человек. Но – нет. Управление вынес другой приговор. Теперь я буду работать музыкальный продюсер, а все мои группы – проваливаться с большой грохот. И так тысячу лет. Fucking shit.

Кобейн затянулся, безмолвно и мрачно страдая.

Шеф подумал, что время есть, и бесцельно прогулялся по проспекту. Слава тёмным силам, в таком облике его никто не узнал – он вполне сливался с толпой, где каждый второй косил под него же. Певица Анна Герман (в топике и джинсовых шортах), присев на тумбу под оливой с сухими листьями, до хрипоты ругалась с мёртвым вокалистом AC/DC Боном Скоттом: по условиям наказания тот работал у неё осветителем сцены.

Леонид Утёсов в сотый раз объяснял Иоганну Штраусу перевод фразы «Я вам не скажу за всю Одессу». Уши Шефа то и дело резал групповой визг: верещали тысячи битломанок, как только улицу, прячась, перебегали Джордж Харрисон и Джон Леннон. Учитывая, что битломанкам было лет по шестьдесят, участь экс-битлов была незавидной – ибо никто не хочет попасть в толпу старушек, кои забрасывают тебя своим нижним бельём. Надвинув бейсболку на глаза, Шеф прошел мимо Цоя – тот, прислонившись к разрисованной фанатами стене, бренчал на гитаре, отдыхая после рытья котлована. Над его головой красовалось граффити:

ЦОЙ ЖИВ. ДАЖЕ В АДУ

Новички поначалу удивлялись – а почему нигде не слышно попсы? Шеф этого вопроса себе не задавал. Попса в Квартале Музыкантов была задавлена, загнана в подвалы: её исполнители влачили жалкое, нищенское существование, бродя по грудь в гнилых помидорах. Чтобы облегчить их бытие, была предусмотрена амнистия: попсовикам было достаточно спеть без фонограммы. Но на памяти Шефа этого не смог никто.

– Только сегодня, и только у нас, – давился рекламой динамик у ресторана Sole Mio. – Премьера наказания – Лучиано Паваротти на подпевках у финалистки «Фабрики звёзд»! Самое страшное фрик-шоу столетия! Поистине, господа, стоило умереть, чтобы увидеть такое! Не пропустите сенсацию!

Сам Паваротти замер у рекламного стенда – он выглядел мрачнее тучи. Хуже факта, что ему пару сотен лет предстоит работать на подпевках у безголосой идиотки, был только другой факт: пресс-секретарём маэстро назначили Чайковского. Начиная с пробуждения, Паваротти только и делал, что отбивался от горячих предложений «искренней и крепкой мужской дружбы двух звёзд».

…Шеф остался доволен тайным визитом в Квартал Музыкантов. Торговля крестами с рук – ну, это мелочь, маргиналы есть везде. Всё по правилам, теперь можно приступать к делу. Насвистывая Highway To Hell, он вернулся к обшарпанному дому администрации Квартала. Поднялся на второй этаж, старательно перешагивая через шприцы и окурки с марихуаной (музыканты, как-никак), добрался по коридору до чёрной двери.